A theme of the age, at least in the developed world, is that people crave silence and can find none. The roar of traffic, the ceaseless beep of phones, digital announcements in buses and trains, TV sets blaring even in empty offices, are an endless battery and distraction. The human race is exhausting itself with noise and longs for its opposite—whether in the wilds, on the wide ocean or in some retreat dedicated to stillness and concentration. Alain Corbin, a history professor, writes from his refuge in the Sorbonne, and Erling Kagge, a Norwegian explorer, from his memories of the wastes of Antarctica, where both have tried to escape.
And yet, as Mr Corbin points out in "A History of Silence", there is probably no more noise than there used to be. Before pneumatic tyres, city streets were full of the deafening clang of metal-rimmed wheels and horseshoes on stone. Before voluntary isolation on mobile phones, buses and trains rang with conversation. Newspaper-sellers did not leave their wares in a mute pile, but advertised them at top volume, as did vendors of cherries, violets and fresh mackerel. The theatre and the opera were a chaos of huzzahs and barracking. Even in the countryside, peasants sang as they drudged. They don’t sing now.
What has changed is not so much the level of noise, which previous centuries also complained about, but the level of distraction, which occupies the space that silence might invade. There looms another paradox, because when it does invade—in the depths of a pine forest, in the naked desert, in a suddenly vacated room—it often proves unnerving rather than welcome. Dread creeps in; the ear instinctively fastens on anything, whether fire-hiss or bird call or susurrus of leaves, that will save it from this unknown emptiness. People want silence, but not that much. | Одной из главных проблем нашего столетия, по крайней мере, в развитых странах, стала проблема поиска тишины. Безуспешного поиска. Шум городского транспорта, бесконечное пиликанье телефонов, цифровая реклама в автобусах и поездах, звуки телевизоров, работающих даже в пустых помещениях, бесконечно терзают наши уши и не дают нам ни на чем сосредоточиться. Люди измучены шумом, который они сами же и производят, и страстно мечтают о его противоположности, тишине, которую надеются обрести в окружении дикой природы, на морских просторах или в каком-нибудь тихом убежище, в котором будут царить безмятежность и покой. Историк Ален Корбен работал над своими трудами как раз в таком тихом местечке в Сорбонне, а норвежский исследователь Эрлинг Кагге пытался укрыться от вездесущей какофонии звуков в своих воспоминаниях о странствованиях по Антарктике. И все же, как пишет Ален Корбен в своей работе «История тишины», уровень шума в современном мире вряд стал ли намного выше, чем в прежние времена. Шорох шин всего лишь заменил оглушающее клацанье лошадиных подков и стук металлических ободов колес конных экипажей по каменным мостовым. До того, как пассажиры городского транспорта уткнулись в свои телефоны, их салоны были полны разговоров. Уличные продавцы газет тоже продавали свой товар отнюдь не молча, а расхваливая его во весь голос, и так же поступали продавцы цветов, фруктов и свежей рыбы. В театральных и оперных залах звучали возгласы одобрения или насмешки. Даже за городом можно было услышать пение крестьян, которым они скрашивали свой нелегкий труд. Сегодня этого пения уже нет. Изменился, в общем-то, не столько уровень шума, который и в предыдущие столетия вызывал немало жалоб, сколько количество отвлекающих факторов, занявших в нашем сознании то место, которое могло бы принадлежать тишине. И здесь виден еще один парадокс, потому что когда тишина все же появляется в нашей жизни — посреди соснового бора, в безлюдной пустыне, в неожиданно опустевшей комнате — она часто вовсе не радует нас, а, наоборот, производит гнетущее впечатление. Нам становится жутко, мы инстинктивно начинаем прислушиваться в надежде различить хоть какие-то звуки — потрескивание костра, щебет птиц или хотя бы шелест листьев, что-то, что вырвет нас из этой внезапной пустоты. Людям нужна тишина, но она не должна быть столь всеобъемлющей. |