Am andern Tag war die Hochzeit. Während der Trauung hörte man die Braut weinen, es schien, als ahne sie ihr trauriges Schicksal voraus, während der Bräutigam, Herr Peter Salomon Curius, selbstbewußt und höhnisch lächelnd um sich blickte. Die Sache war die, daß es kein Geschöpf auf Gottes Erdboden gab, dem er sich nicht überlegen gefühlt hätte.
Als das Hochzeitsmahl zu Ende war, wurde Engelhart mit den andern Kindern ins Freie geschickt. Es war ein lieblicher Garten hinter dem Haus, voll Apfel- und Kirschenbäumen. In dem dumpfen Trieb aufzufallen, sonderte sich Engelhart von der Gesellschaft ab und schritt in einer den Erwachsenen abgelauschten Gangart in der Tiefe des Gartens hin und her. Was ihm unbewußt dabei vorgeschwebt hatte, geschah; die jüngste Cousine folgte ihm, stellte sich ihm gegenüber und blitzte ihn mit dunkeln Augen schweigend an. Nach einer Weile fragte Engelhart um ihren Namen, den er wohl schon einige Male gehört, aber nicht eigentlich begriffen hatte. Sie hieß Esmeralda, nach der Frau des Onkels Michael in Wien, und man rief sie Esmee. Dieser Umstand erweckte von neuem Engelharts prickelnde Eifersucht, und er fing an, prahlerische Reden zu führen. Der Lügengeist kam über ihn, zum Schluß stand er seinem wahnvollen Gerede machtlos gegenüber, und Esmee, die ihn verwundert angestarrt hatte, lief spöttisch lachend davon.
Um diese Zeit faßten seine Eltern den Beschluß, ihn, obwohl er zum pflichtmäßigen Schulbesuch noch ein Jahr Zeit hatte, in eine Vorbereitungsklasse zu schicken, die ein alter Lehrer namens Herschkamm leitete. Herr Ratgeber, der große Stücke auf Engelharts Begabung hielt und große Erwartungen von seiner Zukunft hegte, war ungeduldig, ihn in den Kreis des Lebens eintreten, von der Quelle des Wissens trinken zu sehen. Er dachte an seine eigne entbehrungs- und mühevolle Jugend. Noch in den ersten Jahren seiner Ehe liebte er gehaltvolle Gespräche und gute Bücher und bewahrte eine schwärmerische Achtung für alles, was ihm geistig versagt und durch äußerliche Umstände vorenthalten blieb. | На другой день была свадьба. Во время венчания невеста всхлипывала, словно наперед оплакивая свою горькую долю. Зато жених, Петер Соломон Курий, самоуверенно поглядывал на гостей с высокомерной ухмылкой. Это объяснялось крайне высоким самомнением — Петер считал, что равных ему нет в целом мире. Когда застолье подошло к концу, Энгельгардта с другими детьми отправили на улицу. За домом раскинулся прекрасный яблочно-вишневый сад. Неосознанно стремясь привлечь внимание к своей персоне, Энгельгардт отошел подальше от всех и принялся расхаживать взад-вперед, подражая взрослым. Подспудное желание сбылось: за мальчиком последовала младшая кузина, стала напротив и, не говоря ни слова, уставилась на него темными глазами. Немного подождав, Энгельгардт спросил, как ее зовут (скорее всего, он уже не раз слышал ее имя, но пропустил его мимо ушей). Ее звали в честь жены дяди Михаэля из Вены — Эсмеральда или просто Эсме. Услышав это, Энгельгардт вновь ощутил укол ревности и принялся отчаянно хвастаться. Не в силах сдержаться, он врал и врал, пока не наврал с три короба. Поначалу Эсме лишь удивленно слушала, но затем его жалкие потуги рассмешили девочку, и она убежала прочь. Примерно тогда же родители решили записать Энгельгардта, которому до обязательной отправки в школу оставался еще целый год, в приготовительный класс старого учителя по фамилии Гершкам. Господину советнику, который считал Энгельгардта очень одаренным ребенком и прочил ему блестящее будущее, не терпелось увидеть, как мальчик сделает первые шаги на пути во взрослую жизнь и припадет к источнику знаний. При этом советник вспоминал собственную юность, полную лишений и забот. В первые годы после женитьбы он любил проводить время за содержательными беседами и хорошими книгами, сохранив восторженно-уважительное отношение к недоступным его разумению духовным сокровищам, которыми мог бы обладать, если бы не жизненные обстоятельства. |